Курземское взморье. Цирава, Сака, Павилоста.

[varandej]

Последний из постов о курляндской глубинке (которые всё равно мало кто читает) - про две усадьбы, заброшенную железную дорогу и портовый городок между Лиепаей и Вентспилсом. Как водится, благодаря renatar.

В ту нашу поездку по Южной Курляндии мы рано утром через Эмбуте, Приекуле и Гробиню достигли Лиепаи, там осмотрели костёл Святого Мейнарда и остатки Либавской крепости (показанные в последней и первой частях об этом городе соответственно), далее взяли курс на суйтскую Алсунгу и Эдоле и через Кулдигу вернулись в точку ночлега. То есть, строго говоря, ехали мы не в Вентспилс, а в Кулдигу - но тоже вдоль моря на север от Лиепаи. В контексте Эдоле и Дундаги я уже рассказывал о Курляндском епископстве - одном из четырёх "церковных княжеств" Ливонии, обособленных от владений Тевтонского ордена и регулярно с ним воевавших. Курляндское епископство со "столицей" в Пильтене было из них самым маленьким и к тому же состояло из трёх "островков" - в северном преобладали владения самого епископа, в южном - его капитула, ну а третий, самый маленький "островок", выходил к морю севернее будущей Либавы - через него и пролегал наш путь. Тёплая, игрушечная, почти не тронутая войной Курляндия - всё же самая харизматичная часть такой разнообразной и маленькой Латвии:

2.


Цирава - крупное село где-то в 30км от Лиепаи и в 20 по кратчайшей прямой от моря, практически на въезде в которое мы оказались в старой, заросшей усадьбе:

3.


Здесь когда-то стоял замок Цирау, которым владели рыцари-вассалы Курляндского епископа - но от него не осталось даже следа. Нынешний дворец известен с 1752 года как охотничье поместье баронов Мантейфель. Неоготический облик - 1870-х годов:

4.


За подробной историей отсылаю, как всегда, на сайт Ренаты Римша. В 1922 году в усадьбе открылась лесная школа, в 1957 её сменил сельхозтехникум, а в 1990-х замок был приватизирован. Ныне он хоть и в печальном состоянии, но не совсем бесхозен, а просто выставлен на продажу: так что если у кого завалялся лишний миллион евро и мечта жить во дворце - обращайтесь в Danske Bank.

5.


В усадебном парке - конюшня с налётом русского классицизма:

6.


И дом прислуги, размером немногим уступающий дворцу:

7.


Вообще же парк занимает около 30 гектар, но мы как водится не углублялись:

8.


За мельничным прудом - собственно посёлок, центральная его часть напоминает скорее небольшой городок, чем село:

9.


Левее, ещё на "замковом" берегу - кирха (1780)... до чего же они тут одообразны:

10.


Но для меня самым интересным зданием Циравы оказалась водяная мельница, едва ли не самая большая в Латвии:

11.


Увы, не знаю её возраст (ни постройки, ни основания), но водяные мельницы и вододействующие мануфактуры герцога-капиталиста Якоба Кетлера вряд ли выглядели сильно иначе:

12.


Фрагменты механизма:

13.


А на пеньке рядом с кирхой потрясающе красиво сидела девушка в лёгком платьице. Рядом валялся её велосипед. Сидела она долго и почти неподвижно, я сфотографировал её с двух разных точек, и думал по дороге, что эта фотка здорово оживила бы пост. Но пригляделся - слишком уж откровенная поза, да и кожа на ногах не идеальная... и в общем выкладывать эти фото счёл не этичным. Так что вместо девушки - нейтральный ухоженный скверик:

14.


Из Циравы мы направились в соседнюю Саку - между ними километров 20, но Сака куда как ближе к морю. И первое, что я в ней увидел - это стоящий слева от трассы небольшой вокзал немецкого облика:

15.


Это линия Либава-Виндава, построенная вдоль моря между двумя портами в 1912-13 годах, причём первоначально она была узкоколейной, немецкого стандарта 600мм. Вокзал построен, видимо, после Первой Мировой или даже во время кайзеровской оккупации - немецкая вокзальная архитектура сильно отличается от русской. О линии есть очень подробная статья в латышской википедии, со схемами, расписаниями и фотографиями вокзалов, и если я верно понял из этой статьи, в 1928 линию перешили на 750мм, а в 1963 - на стандартную "русскую колею". Тогда по ней ходил даже грузопассажирский поезд Лиепая-Вентспилс, но в общем ветка ветка оставалась малодеятельной, и в 1996 году её закрыли, а в 2009 - и вовсе разобрали.
Вокзал теперь жилой дом. Местная вохра:

16.


Стою на бывшей колее - очень странное зрелище, но в Прибалтике не редкое. На бывшем вокзале сохранилась ещё вывеска, а люди на крылечке культурно выпивают. Тем не менее, когда я поинтересовался, когда разобрали дорогу - ответили мне ("года три назад") совершенно беззлобно.

17.


В таких местах Прибалтика не сильно отличается от какой-нибудь Архангельской области:

18.


Бывшее поместье Сакенхаузен - в лесочке чуть в стороне от трассы, с другой стороны:

19.


В кирхе (1742) как раз закончилась служба. Внутри, говорят, висит модель корабля - оберег для рыбаков и мореходов, но я не успел - пока суть да дело, пастор запер храм и ушёл.

20.


Дворец был сожжён восставвшими латышами в 1905 году, недалеко от кирхи - остатки приусадебной фабрики:

21.


Речку Саку можно перейти по шаткому мостику:

22.


23.


Бревно на той стороне отмечает бывший замок Сакенхаузен, известный с 14 века. Владевшие в 1522-1714 годах Остены стали за это время Остен-Сакенами - их мы "встречали" в Дундаге (ссылка в начале поста).

24.


А за городищем ещё стоит пара старых домов - наверное, усадбеные флигели.

25.


За историей и фотографиями опять же отсылаю к "Замкам Латвии". Мой предпоследний отсыл к ним в этой долгой серии.

26.


А от Саки буквально несколько километров до Павилосты - крошечного (1,1 тыс. жителей) приморского городка. Он чуть-чуть крупнее Чекалина - самого маленького города России, но в Латвии даже не второй и не третий с конца. В самом маленьком латвийском городе Дурбе живёт около 600 человек, но даже это очень много в сравнении с литовским Панемуне - самым маленьким городом всего бывшего СССР. Но Павилосте среди этих сверхмалых городов добавляет очков расположение - ведь по Бродскому, "лучше жить в глухой провинции у моря":

27.


Порт в устье Саки заложил в 1879 году владевший Сакенхаузеном барон Отто Фридрих фон Липпенфельд и назвал его в честь брата, тогдашнего губернатора Курляндии, Павловской Гаванью - по немецки это Паульсхафен, а по-латышски соответственно Павилоста. В 1890 году "приусадебный порт" был достроен, но в общем проект себя не оправдал, и порт здесь получился более рыбацкий, чем торговый. Однако действовала верфь, строившая маломерные суда - не её ли это "изделие" более поздних времён?

28.


У залива - первый дом города (не "старейший", а именно "первый"!), занятый краеведческим музеем:

29.


Порт тут по-курляндски игрушечный... вот интересно, кому принадлежат эти яхты? Неужели местным? Или состоятельным людям из более крупных латвийских городов?

30.


Здесь же и рыбацкие суда:

31.


И даже сторожевой катер латвийского ВМФ... впрочем, без палубного оружия:

32.


В принципе Павилоста - курорт, и может быть яхты сдаются в аренду? Вот целая их флотилия собирается в море на фоне мрачного вида постройки советских времён:

33.


А кто-то пошёл на моторном баркасе:

34.


Впереди открытая Балтика:

35.


Тут же и пляж - он тянется широкой полосой на десятки, если не сотни километров, лишь иногда прерываясь портами и устьями рек. По выходным пол-Латвии и пол-Литвы едет на Курземское взморье:

36.


Неизменная балтийская авандюна:

37.


Впрочем, в Павилосте основной пляж подальше от порта, на другом конце городка, и туда мы "перепрыгнули" на машине. Там уже куда как более людно, и над коттеджами и поляной перед авандюной повис меланхоличный спрут:

37а.


На самом деле популярность балтийских пляжей имеет ещё один нюанс - через несколько дней подойдёт циклон, и в следующие выходные тут будет невыносимая мозгля и пронизывающий ветер. Думаю, у местных рефлекс - в тёплый выходной день хватать всё, что нужно для пляжного отдыхать и гнать на взморье.

38.


У пляжа - символ Павилосты, так называемый Большой камень, выступающий над водой аж на целых два метра:

39.


Ещё я видел эти пляжи на Ливском берегу и в четырёх городах (Риге, Лиепае, Вентспилсе, Юрмале), где благодаря приморским паркам они не сильно отличаются от диких. Жалею, что не успел на Видземское взморье (то есть берег к северу от Риги) - оно, говорят, совсем другое, и там можно за преемлемые деньги попробовать миногу. Но что уж есть - в следующих трёх частях последний город Латвии, зажиточный портовый Вентспилс.

Другие посты о Латвии - здесь.

P.S.
Со среды по пятницу пропадаю с экранов - уезжаю, но не в путешествие. Соответственно, к рассказу о Вентспилсе приступлю в выходные.

Comments

[lai-dzivo.livejournal.com]

Ваш антилатвийский пафос мне совсем непонятен (мягко скажу), что это вообще такое?? Казалось бы Kārlis Reisons главный инженер Каунаса 1930–1938 г. (литовское гражданство 1932 г.), создатель костёла Воскрешения и башни Военного Музея должен хоть какое то уважение к своей стране вызывать. Как и теперь Латвия тем что имеет евро, латвийская строительная компания BMGS теперь в Клайпедском порте строит гигантский терминал сжиженного газа который должен стать альтернативой Газпрому. В царское время, когда запрещался литовский язык и на территории Литвы не было не одной приличной школы (по тому что постоянно восстания, ссылки, репрессии) именно в Лепае получили образование огромное количество главных межвоенных деятелей. Начну с Paulis Kalninis - президент Латвии в изгнании, первый президент Польши Габриель Нарутович и его брат Станислав Нарутович - сигнатар акта независимости Литвы, президент Литвы Сметона, президент Стулгинскис, а также будущие професора, учёные писатели, военные, политики, юристы, врачи, композиторы. Одно это показывает какого качества это был город, по моему это свидетельствует и о качестве экономического потенциала, также архитектуры и другой инфраструктуры. Ливония самая развитая часть империи, Литва восстаниями и порочим вредит империи, надо выбрать одно из двух. Если говорить про Лиепайскую старину то я видел даты на крышах 1699, могу показать фото, неужели это фальсификация


И потом какая там Норвегия со своим Бергеном если Гамсун живёт в таком доме


а каждый второй дом в Лепае такой (это из скромных)


Не совсем понимаю зачем тратить столько сил отстаивая какие то германские дела (хотя уважаю Pavilnys за приведённые факты, думаю что это очень важно если даже на их фоне стояли виселицы Муравьёва) литовская парадигма и судьба совсем другая, здесь может важней обратится к какой нибудь деревянной церкви которая кому то кажется "примитивной" по тому что исследователи архитектуры видит там какие то уникальные особенности примерно как в самых древних и "простых" храмах периода Меровингов во Франции, которые там тоже ценится больше чем иные огромные соборы, якобы в этих простых формах архетип и монада уникальной цивилизации, не на что не похожей, произошедшей самой из себя.

Чем я оправдываю здесь возникшие страсти. Если оценивать с российской стороны то Латвия важнейшая часть истории России, но не тогда когда стала частью империи а самого начала, когда появились рыцари, построили замки но стали у порога Литвы, не сумели захватить Литву а Литва продвинулась в огромные восточные просторы и создала там некую новую сущность. Какое значение это имело для истории России, Украины, Белоруссии, Латвии, Польши, Германии и так далее судите сами. По тому Клайпеда, как и Лепая (хотя там и учились два президента Лутвы и одон Польши) только предлог. Мемел это лезвие которое должно была зарезать Литву и тогда всё было по другому и по тому это важно. По тому так важно по настоящему понять что значит все эти костёлы, кирхи, церкви, замки. В Литве к сожалению очень мало локальных вещей, все глобальны, возьмём хоть Скуодас - это Ходкевич, значит победа над шведами при Саласпилсе и смерть в Хотине в битве с Турками. Или Кражяй - Ходкевич, Радзивилы, Сарбевий, историк Стрийковский, епископ Мелхиор Геройц - "Постила" на литовском - Даукша (похоронен в Варняй), епископ Валанчюс, Кражская резня. Это как бы всё судьбоносные вехи. Потому и Каунас совсем не "модерн".

[pavilnys.livejournal.com]

Если-же говорить про протестантские храмы и их интерьеры, так это сухая констанация фактов. Или вы утверждаете, что в городках Латвии протестантские храмы величественные? Посмотрите фото Швекшны или Риетаваса. Поменяете в мгновение своё мнение. Конечно, в Латвии интерес вызывают, например, замки, хоть и маленкькие, игрушечные совсем в сравнении с Тракай или комплексом вильнюсских замков, но очень живописные и интересные.

Ну, такая судьба литовцев во второй половине 19 века, что тут поделать если в Петербурге их тогда официально фиксируется 4%, в Чикаго их 5%, в Риге 7%, в Тильзите 11%, в Лиепае 21%, в Шенандоах 80%, а в Каунасе 6%, в Шяуляй 11%, в Вильнюсе 3%. Что-то видимо не так, если такие дела, если литовцы учатся, живут и работают везде только не в Литве. Если учатся они в Митаве, Лиепаи, Риге, Кенигсберге, Тильзите, Петербурге, Казани, Воронеже, Тарту, Киеве, но не в Литве, в Вильнюсе, Каунасе, Шяуляй. Это не заслуга тех принимавших городов, а горе Литвы того периода. Но это прошлое, такое оно есть и что с ним делать.

Про продвинутость, уже было несколько информации о важнейшем порте Клайпеды, ну и не надо забывать Малой Литвы, так-же и Судувы с Мариямполе, в обоих крепостное право отменено в 1807. В одном очень развита промышленность, в другом интенсивное земледелие. Но не вижу ничего плохого и в каунасских фабриках Шмидтов, Тильмансов, вильнюсских фабриках кос, гвоздей, проволоки, самых больших в своей нише в Российском империи, Европе, Мире. Там еще Вильнюс со своими железнодорожниками, тоннелями и металлоконструкциями завода Вилейшиса, Каунас со своими крепостью и аэродромами. Или что не так в дуге Струве, например? Вильнюсские астрономы и до того в установлении мировых координат немало сделали. Даже маленький Риетавас со светом и телефоном, а где-то в провинции? А Бруно Абаканович из Укмерге.

Ну и не ясно зачем демонизировать величественные кафедры в Риетавасе, Салантай, Виекшняй, Кельме, Йонишкисе, Швекшне и других местах Жемайтии, пытаясь их прятать за какими-то примитивными временными деревянными постройками, которых стиль приниженно называется народным. Во время неоготической мании их сносили без жалости и возводили великие храмы и все перестроили бы, но только с 1904 разрешили их строить и за десятилетие не успели, а потом люди стали меркантильными и финансы распускали на нужду своей фермы или квартиру в столице Каунасе, а не раздавали на пожертвования.

Говоря о дате на здании, она красивая, но архитектура здания отсылает нас к куда более новым временам.
То-же наверное относится и к деревянной архитектуре. Я скептик и в басни из туристических брошюр не верю без доказательств. Вот возмите самую старую деревянную усадьбу в Литве. Ей 180 лет. А тут люди верят, что сто, нет две сотни домов из 18, 17, даже наверное из 16 века. Охотно верят. Да не просто домов, а деревянных домов! Я думаю это наивно. Посмотрите в дворце Правителей в Вильнюсе. Экспонируются деревянные коллекторы середины 16 века. Сохранились они исключительно из-за болотистой почвы и по тому, что не имели соприкосновения с воздухом. Будь они на воздухе, сгнили бы очень быстро. Или сгорели бы в воинах и городских пожарах. Даже в наше время. Сам вспомните, тут Лабанорас горит, там Балбиеришкис пылает. Это за несколько лет всего. А ни за 300 или 400. Видите-ли, 400 лет могут иметь только театры Глобе... Так как отстроены заново как реплики по старым гравюрам :))))

[pavilnys.livejournal.com]

Про каждый второй дом нечего комментировать, так как это ваша басня и идея фикс. Не путайте Ниду с Лиепаей, это нелепо. Может через лет 30 или 50.

Да, Рейсонас молодец! Хотя кто только в Каунасе не творил великих вещей: это и россияне Сеземан и Карсавин, еврей Дольскис, белорус Дуж-Душевский, эстонец Раннит, и всем полякам на радость 4 года жил Мицкевич.
Кстати, и русские там могут найти не только могилу автора царского гимна, но и узнать истории других личностей (http://www.kolos.lt/ru/russkij-sled/240-kaunas-lajsves-alleya-istoriya-v-kamne).

Но я бы не зацикливался на прошлом, а, хотя и вспоминая великое прошлое, акцент делал бы на сегодняшнем дне, будущем (динамике, перспективам), вспомнил бы вильнюсца Аудрюса Амбрасаса (http://www.archdaily.com/80038/dnb-nord-office-building-audrius-ambrasas-architects/), который спроектировал в Риге самое современное здание города, и вильнюсскую компанию KG Constructions, которая устанавливает фасады на рижских высотках (http://www.kgc.lt/ru/z-towers), ныне возводимых. Хотя конечно надо говорить не только про свой двор и своё болото, но и международные воды. Например эта вильнюсская компания проектирует и устанавливает фасады на главных объектах по ту сторону Балтики (Швеция, Дания, Норвегия) (http://www.staticus.com/en/projects/all-projects.html?view=all) вот уже не один год.

Так что кто только чего не строит. Кто-то строит аэропорта в Москве, а кто-то неудачно или более удачно песок из порта Швянтойи копает и в подобном роде. Кто-то в хоккей играет, кто-то в баскетбол.

Dārgā tēvija, но смотреть надо объективно. :)

[reinis norkārkls (from livejournal.com)]

Если-же говорить про протестантские храмы и их интерьеры, так это сухая констанация фактов

Как любитель объективности на ряду с игрушечными замками Латвии Вы все таки должны были бы упомянуть еще и прекрасное барочное убранство лютеранских храмов в Априки, Злекас, Субате, Св. Троицы в Лиепае, великолепный алтарь в церкви Св.Анны там же, органный проспект в Угале, востанавливаемый интерьер в Лестене итд. :)

[pavilnys.livejournal.com]

Ну кое-где кое-что, конечно есть, но Латвия в общеевропейском или даже всемирном контексте по барокко лишь Рундале и Елгавой может гордится. Но храмами, ну вот не очень... Правда есть такой неплохой пример как католический Аглуона. Но книги толщиной в сотни страниц составить не выйдет (в отличии от замков Латвии):


А это и 14 или сколько там (http://www.vilnius.skynet.lt/hramy.html) храмов барокко Вильнюса, порталы и ворота, и ценнейший орган в стиле барокко в Мире, орган Каспарини, и барочный алтарь Каунасской кафедры, и 2000 скульптур стюкко Св. Петра и Павла, и королевская часовня Св. Казимира в Кафедре, и фрески в костёле Св. Георга, астрономическая обсерватория и библиотека университета, дворец Сапег с парком, деревянные резные алтари вильнюсского храма Св. Франциска Асизского, и монастыри Пажайслис, Титувенай, Cв. Духа и Францисканцев в Вильнюсе, храм и монастырь в местечке Йезнас, пышные костёлы Шядувы и Трошкунай, захватывающие дух интерьеры Шилувы и богатство надгробных эпитафий Гиедрайтисов (Гиедройц) в Виденишкес, причудливой формы в Южинтай, и просто петербуржского масштаба собор в деревне Лишкява, где население то ли 85, то ли 92... А ведь все эти здания регионального или даже общеевропейского масштаба. Поэтому Литву иногда называют, не только как и Латвию, Землёй Марии, но и Землёй барокко и говорят сама суть литовской души кроется в волнительных волютах барокко и извилистых линиях, где-то между озорно играющими тенями времени, падающими на тихие, но терпеливые скульптуры богатейших алтарей.

И, между прочим, литовское и вильнюсское барокко, как и рижский модерн-национальный романтизм-югенд, как феномен мировой величины, признаёт и охраняет Юнеско.

[https://me.yahoo.com/a/JolSFhR4rPJZ0qoTawn1XBJ.Ose (from livejournal.com)]

Цитата: "величественные кафедры в Риетавасе, Салантай, Виекшняй, Кельме, Йонишкисе, Швекшне и других местах Жемайтии"

Pavilnys, вы еще раз показывате свое невежество! Не литовцы все эти храмы строили, не литовцы проектировали, и даже могло быть так, что не самою большую часть финасировали!!! Главные архитекторы неоготики на территории что есть сегодняшняя Литва были: настоящий швед жившый в Ливаве Карл Страндманн и Ковенский губернский архитектор русский Николай Андреев, или белорус Устин Голиневич. Финансировали и зачастую иницияторами строек были местные польские помещики, например Огиньские в Ретове, Гружевские в Кельме, Плятеры в Швекшне и т.д. Строили, и это факт, ибо беларусы, ибо латыши каменщики, а руководитель строительства - часто латышь с бородой... Шучу, мог быть и без бороды. Кирпичи изготовляли из местной глины или немцы, или латыши. У меня нет цели врать, и вот подтверждения на скорую руку:
"Bažnyčią statė meistrai iš Latvijos". Перевод: "Костёл строили мастера из Латвии"
( http://lt.wikipedia.org/wiki/Gruzdžių_Švč._Trejybės_bažnyčia )

"Statybos darbams vadovavo meistras iš Latvijos Pranciškus Tramdachas, prižiūrėjo inžinierius iš Jelgavos Kryžanovskis."
Перевод: Строительным работам руководил мастер из Латвии Франциск Трамдах (?), курировал инженер из Елгавы Кржижановский (?).
( http://lt.wikipedia.org/wiki/Laižuvos_Švč._Trejybės_bažnyčia )

"Salantų bažnyčią statė geriausi, didelę statybos darbo patirtį turintys latvių ir gudų meistrai." Перевод: Костёл в Салантай строили лучшие, большой строительной опыт имееющие латышские и белорусские мастера.
( http://www.baltu.lt/Kuo_mes_idomus_pasauliui/ER_Strandmannas.htm - статья об архитекторе Страндманне, на литовском) и пр. примеры где архитекторы и строители не литовцы.

Так как в литовской письменности все имена литуанизируются безнадёжно (если даже человек и не литовец), не знаю точно-ли восстановил имена - поставил вопросительный знак. Литовцы - народ деревянной архитектуры, каменное строительствов то время еще не освоили. Так что не надо нос завышать перед латышами.

[pavilnys.livejournal.com]

Да слышали мы эту твою песенку не раз, белорусский партизан. Ты видимо из тех националистов и экстремистов, которые рушат памятники из-за того, что архитектор неправильной национальности. Сочувствие тебе и таким как ты. Разные там красные кхмеры и талибы тебе подобные. Еще раз сучувствие. :)))


Гуцевичюс, Жебраускас, Паулюс Бокша, Свидрас и Вичас, Эдуардас Роуба или Вацловас Михневичюс раствора не мешали, уж поверь (хотя Гуцевичюс был отличным конструктором и изобретателем, сохранилось множество чертежов его приспособлений). Кто где бетон мешал или кирпичи носил, мало интересно. Вон, в Петербурге каждый пятнадцатый житель в 1914 был литовцем и каждый пятый из Прибалтики, в Риге в 1914 каждый 11-ый житель был литовцем, а в Лиепае каждый четвёртый, и теперь доказывай, что не литовцы этот весь модерн в Латвии и Петербурге построили или что, в наши дни Амбрасас не планирует самых выдающихся зданий Риги, KG Constructions не устанавливает фасадов на главных зданиях Латвии, а СИА Максима не самый большой в стране работодатель. :)))

Огинскисы, Плятерисы, Тишкявичюсы из Жемайтии или те-же Тишкевичюсы из Биржай, Тизенгаузасы из Рокишкиса, не только сами отлично умели литовский, перевозили запрещённую литовскую книгу на латинице, ставили литовские спектакли, создавали при дворцах литовские школы, но были Сигнатарами Независимой Литвы, посланники от Литвы на конференциях в Париже и позже сами добровольцами служили в армии независимой Литвы, писали и издавали свои книги на литовском, преподавали в школах Литвы, так что со своими комплексованными теориями прячся поглубже в Беловежской пуще. :)))

Для начала как неучу, несколько информации про Тишкевичюсов из Паланги и Кретинги, когда освоишь, проси больше: http://www.pgm.lt/istorija/tiskeviciu_garbinga.htm (http://www.pgm.lt/istorija/tiskeviciu_garbinga.htm)

Что до денег, храмы строилиь на пожертвования местных жителей, звали и заказывали у лучших архитекторов. По твоей теории так и Лондон провинция Ирака-Пакистана или как минимум что-то должны Пакистану и Ираку, если Заха Хадид норисовала здание, а местный пакистанский иммигрант замешал раствор.

И раз уж на то пошло, может перечислишь все мосты, которые в Белоруссии, Латвии и России построили литовские инженеры как Вилейшис, все здания закопанского стиля, созданного жемайтом в Польше, или все польские и русские мосты Кербедиса родом из Паневежиса?

Да ладно, не надо, лускай семечки. :)

[https://me.yahoo.com/a/JolSFhR4rPJZ0qoTawn1XBJ.Ose (from livejournal.com)]

Ей, невежа, я же сказал, я - не белорус. Цитата: "Гуцевичюс, Жебраускас, Паулюс Бокша, Свидрас и Вичас, Эдуардас Роуба или Вацловас Михневичюс раствора не мешали, уж поверь.... Огинскисы, Плятерисы, Тишкявичюсы из Жемайтии или те-же Тишкевичюсы из Биржай, Тизенгаузасы из Рокишкиса, ..."
Объясню русским читателям, да вообще нормальному люду. В Латвии все имена и фамилии людей облатышывают, в документах, в письме и т.д. В латышском языке, например вы Илья стали бы не Bujanovski, а Bujanovskis. Но вот когда латыши переводят текст они понимют что имена облатышованные и в англиский, немецкий восстанавливают правильные формы (не будем говорить об ошибках). То есть, например, латыш когда пишет (на латышском): "замок построил рыцарь Helmuts fon der Tains" в англиский, немецкий и другие языки переведет и имя восстановит правильно: Helmut von der Tein. Латышам это понятно, само сабой разумеется и ни одному латышу не придумается трактовать будто Helmuts fon der Tains был латышом потому что... имя его написано на латышский манер.
В Литве похожая практика - все имена литуанизируют. Но вот одна незадача, новые имена переписывают уже так как есть (as is) из языков латынского алфавита. Не все, но такой тренд есть, а вот имена исторических персон - нет. Конечно в академической литературе в скобках упоминают правильное имя, и именуют последвоательно, ибо все имена литуанизируют, ибо переписывают. В академическом переводе, например фамилия Antanas Tyzenhauzas будет восстановлено правильно: Antoni Tyzenhauz. Однако, а кто академическую литературу то читает?.. Многие литовцы, как и например неуч Pavilnys, думают, точнее: свято уверены если фамилия написано на литовский манер, значит они были литовцы...

P.S. Непонявшим - неучем Павильнисом упомянутые персоны с такими именами никогда нежили, да и почти все идентифицировали себя как поляки, да у многих корни вообще не литовские.

[pavilnys.livejournal.com]

Простой гопник и хам. Цепляется к отдельным из контекста судорожно вырваным словам, наподает от нечего делать, тогда пишет вокруг длинные, несвязанные предложения без понятного содержания. Явное обсессивно-компульсивное расстройство...

Какая нафиг разница в этих твоих национальностях?

Какие национальности у Карамзина, Даля, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Айвазовского, Фонвизина, Брюса, Боура, Барклая-де-Толли, Шмидта, Берга, Беринга, Врубеля, Лезгафта, Блока, Бальмонта, Рахманинова, Булгакова, Корсакова, Кутузова, Татищева, Тургенева, Мандельштама, Кюхельбекера, Брюллова, Тона, Клодта, Дельвига, Фета, Фиораванти, Фальконе, Багратиона, Рубинштейна, Рихтера, Басилашвили, Окуджавы?

Какие национальности у Greta Šapkaitė, Viktoras Diawara, Juozas Tallat-Kelpša, Lozorius Zengštokas, Teofilis Gotlibas Šulcas, Frydrichas Kuršaitis, Frydrichas Partatijus, Matthäus Prätorius, Thomas Ramsay, Samuelis Bitneris, Jagna Marczułajtis, Ludwig Kaźmierczak, Andrzej Januszajtis, Klaus Wowereit?

Какие национальности у Pieter Kanis, Kārlis Frīdrihs Vatsons, Andrejs Eberhards Budbergs, Jānis Pliekšāns, Gothards Frïdrihs Stenders, Janis Cimze?

Кому интересны твои морально и этически устаревшие теории о рассовой чистоте?

Гопник, тема про туристические, культурные объекты, значимые памятники, которые можно посетить, а не долгая мастурбация о том, был ли Мицкевич литовцем, поляком, белоруссом, евреем или татаром, на польском, немецком, французском или литовском чаще пел Альфредас Тишкевичюс когда ходил в туалет.

[pavilnys.livejournal.com]

Кстати, аналфабет или лжец, опозорся перед всеми и переведи эти исторические факты:

Adomas Pliateris
Priešindamasis krašto rusinimui, sutrukdė cerkvės statybą Švėkšnoje – paskyrė jai statybai netinkamą pelkėtą sklypą. Mokėjo kalbėti žemaitiškai. Važiuodamas laisvai per Prūsijos sieną kartais savo karietoje praveždavo draudžiamą lietuvišką spaudą. Drauge su pusbroliu Aleksandru 1900–1905 m. daug prisidėjo prie naujosios Švėkšnos bažnyčios pastatymo, paaukojo 50000 rb ir davė statybai reikalingą miško medžiagą. Palaidotas bažnyčios rūsyje po didžiuoju altoriumi. Po mirties žmona Genovaitė didelę dalį vyro sukauptos kolekcijos archeologinių radinių (450 vnt.), paleontologinių eksponatų ir Senovės Egipto amuletų 1912 m. padovanojo Mokslo bičiulių draugijos muziejui Vilniuje. Tolesnis jų likimas po Pirmojo pasaulinio karo neaiškus.

Aleksandras Pliateris
Nuo 1933 m. aktyviai veikė Lietuvių skautų sąjungoje, nuo 1946 m. ėjo įvairias pareigas centriniuose sąjungos rūmuose, buvo vienas iš Akademinio skautų sąjūdžio steigėjų, 1955–1957 m. jo centro valdybos narys. JAV kurį laiką buvo Lietuvių profesorių draugijos valdybos narys. 1957–1958 m. Lietuvių teisininkų draugijos centro valdybos narys. Nuo 1964 m. Lituanistikos instituto valdybos narys, 1967–1969 m. instituto prezidentas.

Dar studijuodamas atliko studijas „Lietuvos ir Kuršo teisiniai santykiai XVI-XVII a.“, „Lietuvos ir Livonijos teisiniai santykiai XVII-XVIII a.“, už kurias laimėjo prof. Petro Leono premijas. Abi studijos 1938 m. išleistos atskira knyga „Teisiniai Livonijos ir Kuršo santykiai su Lietuva (XVI-XVIII a.)“.

Bendradarbiavo žurnaluose „Teisė“, „Naujoji Romuva“, „Skautybė“, „Skautų aidas“ ir kt. JAV bendradarbiavo Lietuvių enciklopedijoje, rašė straipsnius lietuvių ir anglų kalbomis. Suredagavo, parašė įžangą ir sudarė žodyną nuo sovietinės okupacijos pabėgusios į Prancūziją Jonės Deveikės išverstam 1529 m. Lietuvos Statutui, kurio vertimas į lietuvių kalbą pirmą kartą išleistas Čikagoje1971 m.

[pavilnys.livejournal.com]

http://www.pgm.lt/gintaro_muziejus/tiskev_interviu.htm (http://www.pgm.lt/gintaro_muziejus/tiskev_interviu.htm)
- Pradėjote pokalbį dar gana gražia žemaitiška šneka. Nuo to laiko, kai Jūs gyvenote Žemaitijoje, praėjo tiek metų, o šios kalbos, nors ja tėvų namuose ir nekalbėjote, neužmiršote...

- Išaugau Palangoje. Mano draugai buvo žemaičiai, tad su jais nuo mažens bendravau ir jų gimtąja kalba šnekėjau. Na, o tai, kas vaikystėje išmokta, taip greit neužsimiršta, nors jau prieš pat karą, išvykus į Kauną, retai kada prisieidavo kalbėti žemaitiškai. Ten naujieji mano bičiuliai daugiausia buvo aukštaičiai, tad su jais bendraudavome bendrine lietuvių kalba - būdavo lyg tai ir nepatogu žemaitiškai su aukštaičiu kalbėti. Žemaičių kalbos niekada neniekinau, nors dar tarpukario metais tekdavo sutikti žemaičių, kurie gėdydavosi savo gimtosios motinos kalbos... Jie manydavo, kad, kalbėdami žemaitiškai, nieko gyvenime nepasieks, nes, aukštaičiai juos laikys žemesnės kilmės žmonėmis. Man toks požiūris visai nepatiko. Dabar, atvažiavęs į Lietuvą, Žemaitiją, matau, kad vis dėlto didžioji dalis žemaičių išliko žemaičiais iki pat šiol. Tas mane labai džiugina. Na, o gyvendamas Lenkijoje, Varšuvoje, net ir lietuviškai beveik neturėjau su kuo kalbėti. Pradžioje, per karą, Lenkijoje buvo vokiečių okupacija, o po karo - pusiau rusų okupacija. Valdžia, nors ir buvo lenkiška, bet priklausė nuo rusų - įstatymai ėjo iš Maskvos. Aš žinojau, kas vyko Lietuvoje prie sovietinės valdžios 1940 metais ir po karo. Tad, Lenkijoje susiklosčius minėtoms politinėms sąlygoms, aš priėjau išvados, kad nereikia niekam aiškinti, kokia mano kilmė, kad mano jaunystė praėjo Lietuvoje. Tuo laiku niekas nebuvo tikras, kad neįvyks koks nors nesusipratimas ir Lenkija neatsidurs dar didesnėje rusų valdžioje. Tada man, grafų Tiškevičių sūnui, ko gero, būtų reikėję atsirasti Sibire...

- Kaip Jūs atsidūrėte Lenkijoje?

- 1940 metais, prieš įvedant sovietinę valdžią Lietuvoje, kartą aš su motociklu stovėjau pasienyje. Vokiečiai, pamatę mane, įtarė kažką negero ir suėmė. Kai patekau į jų kalėjimą, kišenėje nė cento neturėjau, nė muilo gabalo nebuvau pasiėmęs. Tad, kai į Lietuvą atėjo rusai, aš sėdėjau vokiečių kalėjime Tilžėje. Tuo laiku man tai buvo tikras išsigelbėjimas - rusai manęs Lietuvoje nerado ir į Sibirą neišvežė. Beje, jie netikėjo, kad aš galiu būti vokiečių kalėjime - manė, kad aš esu pabęgęs. Kai vokiečiai, pripažinę jog esu nekaltas, paleido iš kalėjimo, man jie leido apsigyventi Lenkijoje, taip jų tada vadinamoje generalinėje gubernijoje. Tada aš grįžau į pasienį, prie Bajorų, pas vieną ūkininką, kur vėliau atvyko ir mano pirmoji žmona su septynių mėnesių vaiku. Eitavičius suorganizavo žmonos pabėgimą per žalią sieną į vokiečių pusę. Tada visi trys nuvažiavome į Varšuvą. Ten gyveno žmonos šeima, tad ir mes ten pasilikome. Po to man grįžti į Lietuvą iki pat Nepriklausomybės atkūrimo jau buvo nebeįmanoma - ten manęs laukė tik represijos, trėmimas.

[pavilnys.livejournal.com]

http://www.pgm.lt/Istorija/grafai_tiskeviciai.htm (http://www.pgm.lt/Istorija/grafai_tiskeviciai.htm)

Juozapo sūnus, Lenkijos kariuomenės pulkininkas Mykolas Tiškevičius (1761-1839) pirmasis susidomėjo Lietuvos pajūriu. Jis 1824 m. liepos 13 d. nusipirko Palangos valdą su Darbėnų, Grūšlaukės ir Palangos dvarais. Jo sūnus Jonas Tiškevičius (1801-1862) Biržuose įsteigė lietuvišką mokyklą, pastatė Šv. Jono Krikštytojo bažnyčią.

Iš Juozapo dukterų būtina paminėti Mariją Tiškevičiūtę (1871-1941). Ji garbino žirgų sportą, mėgo literatūrą, pati bandė rašyti. 1896 m. Laumės Lelivaitės slapyvardžiu „Tėvynės sarge“ paskelbė istorinę apysaką „Viskantas“, kurią į lietuvių kalbą išvertė Kretingos vienuolyno kunigas K. Kazlauskas. Spaudos draudimo metais grafaitė gabeno uždraustą literatūrą - pasinaudodama tuo, kad rusų muitininkai ir žandarai jos karietos netikrindavo, Klaipėdoje iš sutartos vietos paimdavo lietuviškos spaudos siuntą ir parveždavo į Kretingą arba Palangą.

1898 m. brolio dvare Kretingoje, prie ligoninėje veikusios prieglaudos ji atidarė pirmajį lietuvišką vaikų darželį.

Aleksandras Tiškevičius puikiai suprato lietuvių tautos siekius. 1897 m. Kauno gubernatoriui S. Suchodolskiui adresuotame laiške jis pasisakė už tai, kad būtų grąžinta lietuviška spauda lotyniškais rašmenimis, įrodinėjo lietuvių atžvilgiu vykdomos rusų politikos absurdiškumą. Jis nedraudė savo vežikui kartu su grafu karietoje iš Klaipėdos į Kretingą vežti uždraustos lietuviškos spaudos siuntinius. Prie dvaro veikė nelegali mokykla, kurioje tarnautojų ir miestelėnų vaikai buvo mokomi rašto, lenkų, rusų ir lietuvių kalbų, ruošiami prie pirmosios komunijos. Joje mokėsi ir grafo vaikai. Pats Aleksandras šnekėjo žemaitiškai ir siekė, kad šią kalbą išmoktų ir jo vaikai. Grafas buvo tarp tų šviesuolių, kurie apskrities centre Telšiuose 1909 m. įkūrė gimnaziją.

1919 m. grafas buvo išrinktas I-uoju Kretingos valsčiaus tarybos pirmininku, aktyviai dalyvavo kuriant savivaldą, 1924 m. parašė ir išleido brošiūrą „Visiems lietuviams ir lietuvaitėms, kuriems rūpi Lietuvos gerovė ir reikšmė“, kurioje įrodinėja savivaldos būtinumą ir reikšmę valsčiaus gyvenime.

Trečiasis sūnus Kazimieras Tiškevičius (1896-1941) baigė kavalerijos karo mokyklą, I-ojo pasaulinio karo metais kariavo su vokiečiais. 1918 m. įstojo savanoriu į Lietuvos kariuomenę, vadovavo I-ojo husarų pulko kulkosvaidžių eskadronui, dalyvavo kovose su bolševikais, bermontininkais ir lenkais.

Ten įstojo į Lietuvių aktyvistų frontą - pogrindinę organizaciją, kuri ruošėsi pasipriešinti okupantams. Dalyvavo 1941 m. birželio sukilime. Veždamas trofėjine rusiška mašina sunkiai sužeistus sukilėlius į ligoninę, prie Skuodo vokiečių buvo apšaudytas ir nukautas. Iš pradžių buvo palaidotas Narvydžių (Skuodo) kapinėse, o frontui nuslinkus į rytus - perkeltas į Tiškevičių šeimos koplyčią Kretingos kapinėse.

Palanga priklausė Kuršo gubernijai, keletas lietuvių veikėjų nutarė pabandyti išgauti iš mūsų valdžios įstaigų leidimą statyti viešą spektaklį lietuvių kalba Keturakio komediją „Amerika pirtyje“. Žemaičių vyskupas Mečislovas Paliulionis bendravo su kunigaikščiu Mykolu Oginskiu, grafu Aleksandru Tiškevičiumi, kurie palaikė ryšius su vietos valdžia ir rėmė lietuviškos spaudos leidimą bei platinimą. Turėjusi geras pažintis su Palangos grafais Tiškevičiais, Gabrielė Petkevičaitė-Bitė ieškojo vietos vaidinimui. Tuomet Palangoje nebuvo salės, specialiai pritaikytos vaidinimams, nebebuvo ir vasaros teatro Kurhauzo parke, bet prie uosto tilto buvo stoginė (sandėlys), kurią jau anksčiau buvo bandyta pritaikyti scenai. Poniai G. Petkevičaitei paprašius, sandėlio savininkas grafas Feilksas Tiškevičius sutiko išnuomuoti jį be mokesčio.

[pavilnys.livejournal.com]

Paskutinysis Biržų Tiškevičių atstovas grafas Alfredas, būdamas 12-ojo husarų pulko karininku, kovojo su Japonija, dirbo Rusijos ambasadoje Londone. Paskelbus Lietuvos nepriklausomybę, grafas susitiko su A. Smetona, J. Šernu ir kitais signatarais ir tapo karštu Lietuvos šalininku. Jis dalyvavo Paryžiaus taikos konferencijoje. „A. Tiškevičiui buvo prieinamesnė Londono valdžia nei kam kitam. Tuo metu man tekdavo pastebėti, su kokiu respektu Britanijos vyriausybė sutikdavo mūsų atstovą grafą Alfredą Tiškevičių ir kaip jis mokėjo dėstyti mūsų reikalus. Tenka jį priskaityti prie gabiausių mūsų diplomatų“, – rašė biržietis Martynas Yčas.

1919 m. Lietuvos vyriausybės įgaliotas grafas Alfredas vyko į Vatikaną tartis su popiežiumi dėl Lietuvos ir Šventojo Sosto santykių, atliko kitas misijas. Dirbdamas Lietuvai grafas Alfredas Tiškevičius, suprasdamas sunkią besikuriančios valstybės padėtį, neėmė atlyginimo ir į visas misijas važiuodavo už savo lėšas.



Valdydamas Biržus, Jonas Tiškevičius gyveno sename Astravo dvare. 1844 m. laimėjęs bylą su Radvilų turtų paveldėtojais dėl Biržų nuosavybės teisių, grafas atleido 1128 valstiečius nuo mokesčių, o neturintiems žemės padovanojo po du sidabrinius rublius. Grafas įsteigė ir išlaikė mokyklą, kurioje mokėsi 150 moksleivių.
J. Tiškevičius Biržų apylinkėse tiesė kelius, statė tiltus,sodino miškus. Amžininkai apie Joną Tiškevičių rašė, kad jis – filantropas, kuris nuostabiai išstatė Biržus, o 1200 valstiečių trobų pavertė angliškomis fermomis: „Kas atvažiuoja į Biržų teritoriją, atkreipia dėmesį į to krašto vaizdą. Visi kaimai puikiai pastatyti, švariai užlaikomi, medžiais ir darželiais apsodinti. Laukus gausiai dengia rugiai ir kviečiai, liaudis juose laisva, sveika, pasiturinti ir linksma. Keliai – plentas. Įrengti J. Tiškevičiaus, šiandien išlaikomi pačių valstiečių. Miškai rūpestingai prižiūrimi, žvėrys juose auginami“.
Kai kurių dabarties biržiečių žodžius, kad Jonas Tiškevičius buvo darbo žmonių išnaudotojas, paneigia marmurinė paminklinė lenta katalikų bažnyčios prieangyje. Joje po lotyniška dedikacija išraižyti žodžiai: „Tą paminklą giaros atmenos Grapuj Jonuj Tyszkiewiczuj tikimi ir mejlus Jo tarnej ir namininkaj sawa kasztu pastate“. Ir metai – 1868-ieji. Pats lietuviškos spaudos ir lietuviškų rašmenų draudimo įkarštis. O čia – valstiečiai ir tarnai savo lėšomis atsidėkodami už jo nuveiktus gerus darbus stato grafui paminklą…

[https://me.yahoo.com/a/JolSFhR4rPJZ0qoTawn1XBJ.Ose (from livejournal.com)]

Вы что буквы позабыли и читать разучились? Сами против себя аргументы ставите. Вот именно Tyszkiewicz и не Tiszkewiczus (дореформенный литовский), и не Tiškevičius (нынешний литовский). И не сами Тышкевичи таблицу поставили, а служащие - JO TARNEJ.

[pavilnys.livejournal.com]

Это уже диагноз, если не возможно даже прочитать что написано.
Tą paminklą giaros atmenos Grapuj Jonuj Tyszkiewiczuj


Хватит один раз ТУПИТЬ. Во всех текстах литовского языка вместо Š, š, до 20 века писалось Sz. sz, а в Малой Литве еще и готическая Ш (даже не знаю как эту букву отобразить). Вон, у русских и теперь используют Ш, Щ, Ж,Х,Э,Ю, теперь по вашей теории русские это евреи. Соответственно, не различались длина и (i-į-y), е (e (может быть как открытая, так и закрытая е)-ę-ė), некоторые дифтонги и др. Можно посмотреть на надгробной надписи Басанавичюса на кладбище Расос. По теперешним правилам там примерно 20 ошибок в каждом слове (не различяются ia-e, iau-eu, is-ys и т.д.). Паставили служащие, да написали так, чтобы он этого не понял. Да и сам он был на столько аналфабет, что знал только один язык, хоть всю жизнь прожил в окружении совсем другого языка, а тот единственный его язык, которого хочется разным эндэкам вроде вас, был тот-же, на котором не умеит говорить даже Томашевски, так как на якобы ойчызне его не понимают. ГЕНИАЛЬНО, аплодирует весь зал! :))))

Кстати вот какой памятник в конце 19-го века в Рокишкисе возвела Мария Тизенгаусайте, когда ей пришлось продалжать строительство храма, так как брат умер. Кстати, эту огромную кафедру они начели строить по просьбе и желанию их семейного друга, пастора Мотиеюса Валанчюса и инвестировали более 1 000 000 тогдашних рублей, позвали немецких, прусских, австрийских зодчих и строителей (Friedrich Gustaw von Schacht, Georg Werner, Friedrich Riege), камени для цоколя храма доставляли из Финляндии, кирпичи из Силезии, а внутренее убранство храма было создано немцами, бельгийцами и французами (Puossielgue–Rusand, Goyers, Walcker и т.д.) по индивидуальным заказам. Играть на органе и присматривать за музыкальной школой позвали чеха Лимана (Rudolf Liehmann), сына учителя Дворжака. Ах да, памятник.

[lai-dzivo.livejournal.com]

Не надо забывать что термин "Gente lituanus, natione polonus" возник только 19 в. До того Литва и Польша была уния со своей элитой государственными структурами, самоуправлением, сеймами, армией. Даже Пилсудский подчёркивал литовское происхождение, его мать происходила из древнего жемайтского рода дворян, Сенкевич писал о них в "Потопе", Maria Bilewiczowna у него стопроцентная литовка и не кто другой, скорее имя здесь написана не правильно по польски а не на оборот. К тому же Россия горда тем что в имперской титулатуре упоминается Жемайтия, местное дворянство наверно тоже есть и совсем не польское. Конечно была полонизация, русификация, запрет литовский язык отменён только 1904 г. Тишкевичи тоже не поляки а скорей украинцы. Если говорить о приемствености, на пример "духовных князей", то есть епископов. Юрий (Ежи) Тышкевич (1596, Виштынец — 7 января 1656, Домново) — религиозный и государственный деятель Великого княжества Литовского, каноник краковский и виленский, суфраган виленский (1627), епископ жемайтский (1634—1649) и виленский (1649—1656). Заботился о развитии школ в Жемайтии, четыре раза проводил епархиальные синоды (1636, 1639, 1643 и 1647). В 1637 году создал кальварию в местечке под названием Жемайтская Кальвария, где основал доминиканский монастырь.


И церковный князь то есть епископ той же Жемайтии из крестьян Валанчюс учёный, историк, писатель-просветитель национально ангажированый. Если про церкви говорить то важно кто и как строил но ещё важней кто это заказывал, разрешал и управляй, как видим литовец. Назначил 550 священников, 30 каменных и 20 деревянных церквей построено в Жемайтии и так далее. Он точно говорил и писал на литовском.

[https://me.yahoo.com/a/JolSFhR4rPJZ0qoTawn1XBJ.Ose (from livejournal.com)]

«Бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая. Хотя насчет первой у меня имеются сомнения» -
сказал Альберт Эйнштейн, но Павильнис утверждает что в русском тексте надо писать Альбертас
Эйнштейнас!..
Клоун, эти мемораильные ленты поставлены пост-фактом. Поголовная литуанизация всех жителей началась в межвоенной Литве.

[pavilnys.livejournal.com]

Эндецкий межвоенный телепузик и всемирное псевдонаучное, на два-три века опоздавшее романтическое горе-посмешище вселенного масштаба, называемое литвинами, это доски 19 века, но если их не хватает, стоит перепроверить несколько фактов.

Кто спонсировал Симонаса Станевичюса, Микалоюса Акелайтиса, Лауринаса Ивинскиса, Дионизаса Пошку, Билюнаса, Жемайте, Шатриёс Рагану и т.д., издательство книг на литовской писменности в промышленных масштабах когда те были под запретом (а это стоило видимо не один миллион рублей)???

Какой национальности якобы был Габриелюс Ландсбергис-Жемкальнис (Landsberg это не немецкий?), что ставил театральные постановки в Вильнюсе 120 лет назад и похоронен на кладбище Расос, Винцас Кудирка (Couderc), автор гимна Литвы, основоположник современного музыковедения Литвы Юозас Таллат-Келпша или Миколас Рёмер (Römer), отец правовой базы межвоенной Литвы? Ах да, правильно правильно. :D

Телепузатые эндеки вроде вас не в силе понять, что национальноть выберается и меняется, что многое зависит какой нации один или другой человек решает работать, они будут доказывать, что все дворяне Литвы с литовскими, французскими, русинскими или немецкими фамилиями, были поляки, а следующие жители Вильнюса 19-го и начала 20-го века так-же были поляки: Андриолли, Антокольски, Абрамович, Бака, Бекю, Балзукевич, Багдановичёва, Боянус, Бренштейн, Булгак, Булгарин, Бизио, Вильчински, Дамель, Даугирд, Гродек, Юндзилл, Ишора, Йохнер, Контрим, Клейн, Лелевель (точнее Лельхефнер), Эльзенберг, Эйхвальд, Эхренкройц, Хоппен, Ямонт, Киртиклис, Кридл, Пельчар, Рушчиц, Сафаревич, Франк, Эристави, Хрептович, Чечиот, Чехович, Форстер, Флери, Жилибер, Глаубиц, Гейштор, Гордон, Ласкарыс, Киркор, Куна, Клачко, Крашевски, Кнакфус, Нарвойш, Магид, Страшун, Монтвилл, Вивульски, Минейка, Орда, Нарбут, Платер, Пусье, Почобут, Поль, Ромм, Ремер, Ротких, Русецки, Рустем, Русселли, Риги, Росси, Саундерс, Солтан, Струмила, Шульц, Тизенгауз, Виллани, Жамет,.. Это список самых выдающихся горожан якобы польской национальности Вильнюса за примерно 1800-1940. Кстати, вот забавно, какие-то французские, немецкие, татарские, еврейские, литовские и не одной польской (с явной польской этимологией) фамилии :))))

[pavilnys.livejournal.com]

J.Plateris buvo viena matomiausių, bet mažiausiai pažįstamų XIX a. lituanistinio sąjūdžio figūrų. Jis nusigręžė nuo bajoriškų savo šaknų ir papročių, grįstų lenkiškąja tradicija, ir atsisuko į lietuvių tautą, kuri tuo laiku dar tik stojosi ant kojų. Jaunasis grafas tapo vienu garsiausių Lietuvos bajoriškojo lituanistinio sąjūdžio atstovų, lietuvių knygotyros pradininkų.

Nebijodamas didikų sluoksnio pasmerkimo, jis ėmėsi tyrinėti lietuvių - valstiečių kalbą. Jaunasis grafas palaikė ryšius su kitais to meto intelektualais.

Jo pažiūrų formavimuisi lietuvybės linkme didelę įtaką padarė rašytojas S.Stanevičius, kuris Kražių gimnazijoje buvo J.Platerio auklėtojas. Vėliau jie tapo moksliniais bendradarbiais. S.Stanevičius apsigyveno pas grafą Raseiniuose ir ten tvarkė jo biblioteką, vėliau atsikėlė prie Švėkšnos - į Stemplių dvarą, priklausantį J.Platerio broliui Kazimierui, ir toliau puoselėjo Jurgio biblioteką.

J.Platerio kūrybingumą ir asmenybės išskirtinumą labiausiai išgarsino periodiniame leidinyje išspausdintas nekrologas praėjus keliems mėnesiams po grafo mirties. Jis buvo apibūdintas kaip išsilavinęs, atviras, pasiaukojantis lietuvių tautai. Jis taip pat nestokojo jaunatviško idealizmo bei atsiribojimo nuo ano meto dvarininkijos gyvenimo.

Kalbėdama apie šią knygą ir J.Platerį, R.Bončkutė stebėjosi, kad užaugęs lenkišką kultūrą palaikiusioje didikų šeimoje žmogus susidomi lituanistika. Stebėtina, kaip keletas šviesuolių, sekdami vokiečių romantikais, pamilsta vietinę kalbą. J.Plateris mokėjo su paprastu žmogumi bendrauti. Valstietis jam buvo kaip mokslo tyrinėjimo objektas, kurį pašnekindavo, kad išgirstų kuo daugiau lietuviškų žodžių.

Maždaug nuo 1830 m. dvidešimtmetis Jurgis negailėdamas laiko ir pinigų pradėjo rinkti knygas ir rankraščius, reikalingus lietuvių kalbos tyrinėjimams. Intensyvusis bibliotekos kūrimo periodas truko iki 1836 m. - jaunojo grafo mirties.

„Iš viso per vienerius metus J.Plateriui reikėjo įsigyti vidutiniškai po 500-600 leidinių. Toks skaičius net labai turtingam dvarininkui yra didelis, nors, žinoma, nėra neįmanomas“, - rašo D.Kaunas.

J.Platerio sukauptoje bibliotekoje buvo daugiau kaip 3000 knygų ir rankraščių, trylikos Lietuvos pilių planai, kunigaikščių portretai, Lietuvos monetų rinkinys, daug senienų, net stumbro odos skydų, S.Daukanto veikalo „Darbai senųjų lietuvių ir žemaičių“ nuorašas. Skiriamasis šios bibliotekos ženklas - specialus antspaudas.

D.Kaunas mini, kad J.Platerio biblioteka tapo lituanistinių tyrimų plėtros skatintoja ir gali būti sąlyginai prilyginta nacionalinės bibliotekos - šalies tyrimų centrinės institucijos užuomazgai.

Kurtuvėnų dvaras, įkurtas XV a., nuo 1862 m. priklausė Plateriams. Jie įrengė čia žuvininkystės ūkį, tvarkė sodą, pastatė naują rūmų pastatą. 1902-1903 m. dvare gyveno Povilas Višinskis, mokęs Platerių vaikus. Dvare lankydavosi Jonas Biliūnas, Žemaitė, Šatrijos Ragana.

[pavilnys.livejournal.com]

Mikalojus Akelaitis. M. Valančiaus, S. Daukanto bendražygis, vienas iš 1863 m. sukilimo vadų. Gimė 1829 m. gruodžio 5 d. Marijampolės valsčiuje, mirė 1887 m. rugsėjo 26 d. Paryžiuje. 1858 m. leidinyje „Teka Wilenska” vienas pirmųjų iškėlė mintį, kad reikia pradėti leisti lietuviškus laikraščius. Nuo 1858 m. vasario mėn. kartu su S. Daukantu gyveno Svirlaukyje pas Petrą Smuglevičių ir aktyviai bendradarbiavo tuometinėje spaudoje, pasirašinėdamas įvairiais slapyvardžiais. Rinko tautosaką, medžiagą lietuvių kalbos žodynui, gramatikai ir kt. Kelių lietuviškų šviečiamojo, religinio pobūdžio knygelių autorius. Kurį laiką gyveno Rietave pas Oginskius, ir rūpinosi spaustuvės steigimo, lietuviškų knygų leidybos centro įkūrimu Rietave. Jo paragintas Žemaičių vyskupas M. Valančius prašė rusų valdžios, kad leistų spausdinti blaivybei reikalams Žemaitijoje propaguoti skirtą laikraštį (leidimas nebuvo gautas). 1861 m. įsitraukė į slaptą sąjūdį, kuris ruošė 1863 m. sukilimą. Buvo persekiojamas policijos. Kurį laiką gyveno Prancūzijoje. 1863 m. , prasidėjus sukilimui, slapta grįžo į Lietuvą ir buvo paskirtas Augustavo (Užnemunės) vaivadijos civiliniu sukilimo komisaru. Jis organizavo sukilėlių būrius, tiekė sukilėliams ginklus, maistą, literatūrą. Spėjama, kad M. Akelaitis į lietuvių kalbą išvertė 1863 m. sausio 22 d. sukilimo manifestą. 1864 m. pasiraukė į Prūsus, čia buvo nuteistas, tačiau iš teismo salės pabėgo ir išvyko gyventi į Prancūziją. Čia sukūrė šeimą, tačiau ir toliau dirbo Lietuvai - iki pat mirties vadovavo Paryžiuje veikusiai „Želmens” draugijai. Mirdamas visą savo archyvą užrašė Krokuvos universitetui. Po mirties išspausdinta nemažai jo darbų, iš kurių savo verte labiausiai išsiskiria „Gramatyka j kęzyka litewskiego”.

[pavilnys.livejournal.com]

Juozas Giedraitis (1892 m. balandžio 13 d. Kybartai – 1967 m. liepos 25 d. Hamiltonas, Kanada) – Lietuvos karinis veikėjas, pulkininkas leitenantas.

Kilęs iš kunigaikščių Giedraičių giminės. Ketverius mokėsi Seinų kunigų seminarijoje, iš kurios buvo pašalintas už dalyvavimą lietuviškoje veikloje. Pirmojo pasaulinio karo dalyvis, Rusijos imperijos kariuomenės štabskapitonas.

1919 m. sausio mėn. Lietuvos kariuomenės savanoris. Iš pradžių tarnavo Seinų komendantūroje, 1919 m. kovo mėn. – 1924 m. ir 1927–1929 m. tarnavo daugiausia artilerijos daliniuose. 1919 m. pasižymėjo per nepriklausomybės kovas su Raudonąja armija ties Daugpiliu, 1920 m. kovose su Lenkijos kariuomenės daliniais prie Suvalkų, Giedraičių mūšio dalyvis. 1921–1924 m. baterijos vadas.

1922 m. spalio mėn. baigė Aukštuosius karininkų kursus. 1927–1929 m. Trečiojo artilerijos pulko vado padėjėjas (pavaduotojas). 1928 m. pulkininkas leitenantas. 1929–1940 m. paeiliui Vilkaviškio, Raseinių, Rokiškio, Šakių apskričių viršininkas.

1940 m. birželio mėn. TSRS okupavus Lietuvą, iš pareigų atleistas. 1944 m. pasitraukė į Vokietiją, gyveno Liubeke, 1948 m. persikėlė į Kanadą, apsigyveno Hamiltone. Kanados lietuvių bendruomenės veikėjas.

[pavilnys.livejournal.com]

Rietavo miestas ir dvaras išgarsėjo ne tik Rusijoje, bet ir užsienyje. Irenėjus Oginskis savo dvarą buvo pavertęs savotiška autonomija, kurioje galiojo savi įstatymai. Jis mėgo paprastumą, ko gero vienintelis tuo metu Lietuvoje iš Lietuvos didikų kalbėjo lietuviškai, rėmė lietuvių kultūros reikalus. Jis aktyviai rėmė 1830-1931 m. sukilimą. Rietave veikė sukilėlių amunicijos ir ginklų gamybos bei taisymo dirbtuvės, kuriose buvo liejami sviediniai patrankoms ir kulkos šautuvams bei pistoletams, taip pat gaminami šoviniai, ietys, taisomi sugadinti šaunamieji ginklai. Žadvainių polivarke sukilėliai buvo įkūrę parako gamyklą. Šios dirbtuvės turėjo aprūpinti Telšių, Raseinių, Šiaulių apskričių sukilėlių dalinius ginklais. Dirbtuvėms vadovavo J. Rimkevičius. Sukilimui pralaimėjus, amunicijos dirbtuvės buvo sudegintos (J. Kontrimo publikacija knygoje „Rietavo apylinkės“. Kaunas, 1992).

1846 m. I. Oginskis suteikė paskolą L. Ivinskio pirmajam lietuviškam kalendoriui „Metu skaijtlus ukiniczkas (…)“, finansiškai rėmė Simono Daukanto leidžiamas knygeles, vyskupo M. Valančiaus blaivybės draugijos leidinius. M. Akelaitis 1859 m. iš Rietavo išvyko į Vilnių ir apsigyveno Oginskių namuose. I. Oginskis paskolino jam pinigų ir padėjo leisti lietuviškas knygeles, kurias spausdino A. Kirkovas. Tam pačiam A. Kirkovui kunigaikštis padėjo įsigyti spaustuvę Vilniuje.

1859 m., įkūrus žemės ūkio mokyklą Rietave, čia buvo mokoma lietuvių kalba. Mokyklos vadovas Karolis Minichas buvo vokietis, bet puikiai kalbėjo žemaitiškai, net su Rietavo dvaro administracija mėgino susirašinėti lietuviškai.
Irenėjaus sūnus Bogdanas nemėgo rusų valdininkų. Po Kražių skerdynių (1893 m.) atvykusį Raseinių apskrities policijos vadą, vadovavusį kražiečių plakimui, kunigaikštis liepė suimti ir įkirsti jam 50 bizūnų.
1864 m. caro valdžia uždraudė lietuvišką spaudą, įvesdama rusišką raidyną. Prasidėjo 40 m. trukęs lietuvių spaudos draudimas ir persekiojimas. Rietavo dvaro žmonės, turėdami leidimus, nuo seno vaikščiodavo ir važinėdavo į Mažąją Lietuvą, o grįždami parsiveždavo lietuviškų knygų. Nuo 1890 m. buvo įvestos bausmės už lietuviškos spaudos laikymą. Nors vietinė administracija akylai sekdavo valstiečius, tačiau lietuviška spauda plito po kaimus. B. Oginskis buvo kultūros mecenatas. Jis organizuodavo lietuviškos spaudos gabenimą iš Prūsijos, aprūpindavo knygnešius „šipkartėmis“, kad, iškilus pavojui, jie galėtų pabėgti į užsienį. Kunigaikštis taip pat palaikė ryšius su vyskupu M. Valančiumi, paaukodavo nemažai pinigų knygų leidybai.

[pavilnys.livejournal.com]

Žinoma, kad 1892 m. iš Vatušių kaimo gyvenančio Igno Genio caro valdininkai atėmė 28 lietuviškas, prieš vyriausybę nenukreiptas knygas. I. Genys buvo nubaustas vienam mėnesiui arešto prie policijos.
1894 m. iš Labardžių kaimo valstiečio Antano Šiupario atimtas lietuviškas kalendorius. A. Šiuparis nubaustas trimis dienomis arešto prie policijos.
1897 m. iš Žadvainių kaimo gyventojo Ipolito Pakalniškio muitininkai atėmė lietuvišką knygą ir nubaudė dviems savaitėms arešto prie policijos.
1903 m. sulaikytas Vatušių kaimo elgeta Kazimieras Valančius. Pas jį rasta 12 egz. lietuviškų uždraustų leidinių. Pagal 1904 m. liepos 11 dienos caro manifestą jis nenubaustas.
1902-1906 m. Rietave vikaravo kunigas Juozapas Bikinas, kuris rūpinosi draudžiamos lietuviškos spaudos platinimu. Tuo metu knygos buvo gabenamos iš Mažosios Lietuvos. Taip jos paplisdavo po Plungės, Rietavo, Laukuvos, Žarėnų apylinkes.
Žinoma, kad Rietavo parapijoje lietuviškos spaudos draudimo metais buvo įsteigtos dvi slaptos lietuviškos mokyklos ir lietuviška bibliotekėlė. J. Bikinas bendradarbiavo draudžiamoje spaudoje - „Tėvynės sarge“, „Kryžiuje“, „Žinyčioje“, rašė publikacijas pirmiesiems lietuviams skirtiems legaliems laikraščiams, kurie buvo leidžiami Rusijoje: „Lietuvių laikraščiui“, „Vilniaus žinioms“ ir kitiems. Dažniausiai pasirašydavo slapyvardžiu Dumbrė.
J. Bikinas buvo vienas iš knygų leidimo Šv. Kazimiero draugijos Kaune įkūrėjų. Jis aktyviai dalyvavo Rygos ir Kauno lietuvių draugijų veikloje. Rietaviškiai spaudos draudimo metais gerbė ir brangino spausdintą lietuvišką žodį, skaitė religinę ir pasaulietinę spaudą.
Po 1863 m. sukilimo valdinėse mokyklose net tikybą antraisiais mokymo metais buvo reikalaujama dėstyti rusiškai. 1892 m. pavasarį į Rietavą egzaminuoti mokinius buvo atvažiavusi komisija: Kvėdarnos, Endriejavo, Veiviržėnų mokytojai. Mokiniui liepta paskaityti rusiškai katalikų maldą už carą. Tada komisijos nariu buvęs Rietavo vikaras Pranas Gugis pareiškė, kad tikėjimo ir maldų žemaičių vaikai turi mokytis lietuviškai. Jis viešai pasmerkė Rietavo mokyklą ir mokytojus už vaikų rusinimą. 1894 m. P. Gugis carinės valdžios reikalavimu dviems metams uždarytas į Kretingos vienuolyną.
Lietuviškos spaudos draudimo laikotarpiu pasižymėjo ir Petras Vyšniauskas. Jis gimė 1886 m. Daugėdų kaimo ūkininkų šeimoje. Rašyti ir skaityti, rusų ir vokiečių kalbų išmoko savarankiškai. Jis, būdamas 17 metų, jau grojo B. Oginskio orkestre. Aktyviai dalyvavo vyskupo M. Valančiaus organizuotoje knygnešių veikloje. P. Vyšniauskas pats platindavo draudžiamą lietuvišką spaudą. 1904 m. policininkai jį sulaikė prie Minijos upės, tačiau P. Vyšniauskas pasipriešino - jis nustūmė policininkus į upę, o pats su ryšuliu lietuviškos spaudos pabėgo.
Spaudos draudimo metais Petras Vyšniauskas mokė Daugėdų ir Skrabių kaimų vaikus rašyti ir skaityti.
Kitas lietuviškos spaudos draudimo laikotarpiu pasižymėjęs Rietavo apylinkių knygnešys buvo Jonas Mockus. Jis gimė 1859 m Rietavo valsčiaus Kungių kaime. Mokėsi Rietavo rusiškoje mokykloje. Platinimui laikraštį „Apžvalga“ jis gaudavo iš Medingėnų klebono Sireikos, knygas ir kalendorius - iš Felikso Petravičiaus, Dominyko Bubino, gyvenusio Luokės apylinkės Ubiškio miestelyje. „Ūkininką“ ir „Tėvynės sargą“ pradėjo platinti 1880 m. Per jo rankas ėjo dokumentas, adresuotas Vilniaus generalgubernatoriui, kuriame buvo prašoma leisti spausdinti lietuviškas knygas ir laikraščius. Jis rašė peticiją carui, kurią pasirašė Antanas Končius ir jo sūnus Ignas Končius iš Purvaičių kaimo. J. Mockus pasirašinėjo slapyvardžiu „Lietuvos Žemaitis“.
1904 m. balandžio 24 dieną lietuviškos spaudos draudimas panaikintas. Rietaviškiai dėmesio lietuviškai spaudai ir jos puoselėjimui nemažino. Tai rodo tas faktas, kad 1905 m. pirmąjį pusmetį į Rietavo paštą ateidavo po 32 lietuviško dienraščio „Vilniaus žinios“ egzempliorius.

[pavilnys.livejournal.com]

„Garbusis svety, tebus tau žinoma, kad Rietave 1834 – 1909 m. buvo suformuotas vienas ryškiausių XIX a. dvarų kultūros židinių, kuriame:

1835 m., panaikinus baudžiavą, buvo padėti pagrindai tauresniems visuomeniniams santykiams, inovacijoms, kurios praturtino visos Lietuvos kultūrinės raidos istoriją;

1859 m. įkurta pirmoji Lietuvoje agronomijos mokykla;

1872 m. įkurta pirmoji Lietuvoje profesionali muzikos mokykla;

1882 m. nutiesta pirmoji Lietuvoje telefono linija Rietavas – Plungė -Kretinga – Palanga;

1892 m. pradėjo veikti pirmoji Lietuvoje elektrinė;

1835 m. įsteigta našlaičių prieglauda, ligoninė, vaistinė, mokykla;

1840 – 1850 m. atidarytos pirmosios taupomosios kasos valstiečiams;

1846 m. Laurynas Ivinskis pradėjo leisti garsiuosius kalendorius „Metskaitlius ūkiškus“;

1860 m. surengtos pirmosios žemės ūkio parodos;

1885 m. suburtas profesionalus 65 žmonių simfoninis orkestras;

1831 m., 1863 m. veikė stiprūs sukilimų prieš carinę priespaudą rėmimo

centrai;

lietuviškos spaudos draudimo laikotarpiu buvo globojama knygnešių

veikla;

buvo aktyviai remiamas vysk. M. Valančiaus blaivybės sąjūdis;

kartu su kitais Plungės muzikos mokyklos auklėtiniais čia ne kartą lankėsi, muzikavo, sėmėsi kūrybinio įkvėpimo Mikalojus Konstantinas Čiurlionis.

Tai – kunigaikščių Oginskių darbai Rietavui ir Tėvynei.“

[lai-dzivo.livejournal.com]

Нос завышать перед латышами не надо, но я только напомню что в кладбище Швекшны находится могила Симонаса Станявичуса. Цитата из Википедии "поэт, фольклорист и историк (жемайтский дворянин). В конце 1830 или в начале 1831 Станявичюс и Пляттер посетили Кёнигсберг, познакомились с Людвикасом Резой, собирали литуанистические материалы. После Кёнигсберга Пляттер уехал с научными целями в Ригу; предполагается, что его сопровождал Станявичюс. В Риге на средства Пляттера были изданы подготовленные Станявичюсом ноты литовских народных песен (станявичусь начал публиковать произведения Донелайтиса)". В кладбище Швекшны также находится мавзолей Плятеров которого построил местный мастер, он также делал алтари в церкви, в других церквях, обустраивал дворцы. Плятеры в Куртувенаи поддерживали Повиласа Вишинскиса, издателя газет, политического деятеля, режиссера. В Ретаве у Ирения Огинского учителем работал Лауринас Ивинскис публицист, поет, переводчик, издатель первых календарей на литовском языке, а это прооброз первых газет. Ирений Огинский спонсировал эту деятельность, также поддерживал историка Даукантаса в то время когда всё это было нелегально. Сам участвовал в восстаниях и так далее. Плятеры не поляки а немцы из Ливонии, Даугавпилса, после того как Ливония стала вассалом получившие много дворцов в Литве, генералы у Стефана Батория, сенаторы ВКЛ. Межвоенное время занимались общественной деятельностью, успешно модернизировали дворцы, последние представители сосланы в Сибирь. Огинские тоже не поляки, родословное вели от Рюриковичей, тоже генезис не польский а ВКЛ. Все знаем Эмилию Плятер из восстания 1831 г. Огинских знаем из Полонеза Огинского. А карта очагов восстания показывает кому больше всего отвечала идеология восстания (или идеалы и традиция ВКЛ). Видим что этническая Литва охвачена вся, этническая Белорусия гораздо меньше http://lt.wikipedia.org/wiki/Vaizdas:Battles_of_January_Uprising_in_Lithuania,_Belarus_and_Ukraine.JPG
Тем временем Жемайтия доросла до того что епископом становится не дворянин или чужестранец а местный крестьянин Валанчюс. Это значит что крестьянство становится сильным, понимающим латынь, созданы структуры которые с самого низа позволяет делать такую карьеру и не терять органичную связь с традицией.