Поезд прибыл по расписанию

[varandej]

Рассказ с таким названием был у Генриха Бёлля, и прочёл я его перед написанием поста про галицкий Стрый.
Если вкратце, сюжет там таков: молодой солдат вермахта едет на Восточный фронт, смотрит на карту, и понимает, что в одних городах он себя видит, а в других - уже нет. Он понимает, что видит себя в Перемышле и Львове, но не видит в Никополе, Черкассах и Каменце-Подольском. Постепенно он понимает, что последний крупный город, где он себя видит - Львов, первый, где себя не видит - Черновцы. Он точно знает, какого числа он умрёт, и понимает, что в тот день будет ехать между Львовом и Черновцами. Наконец, уже во Львове, в публичном доме, он узнаёт от куртизанки, что примерно в той точке, на которой сходятся его мысли, стоит город Стрый, и это название кажется ему неописуемо жутким. Он понимает, что его там убьют. Потом и куртизанка понимает, что умрёт в следующий день. После долгого разговора она отправляет вместе с ним, и по дороге их машину расстреливают партизаны.

Я этого паренька понимаю. В последнее время я тоже стал чувствовать, где споткнусь.
Перед весенней поездкой в Казахстан меня колотило при мысли о двух местах - Николаевке (ещё в России) и Алма-Ате. Что ж... Из Николаевки я не сумел выбраться автостопом, застрял на пол-дороги, и ладно хоть меня пустили ночевать в селе Александровка добрые люди. В Алма-Ате мне едва не затянули продлении регистрации на 4 дня, что сорвало бы мне все планы.
Перед осенней поездкой в Казахстан меня колотило при мысли о Джунгарских воротах, и более того - на Бухтарме, в Усть-Каменогорске я себя не видел. Так и вышло.
Перед сибирской поездкой, которую я планировал вместо казахской осенней, на меня наводило хтонический ужас название Бодайбо. Страшно подумать, что ждало меня там. Скорее всего, матёрые сибирские гопники.
Из других "чёрных точек" моей карты - Тамбов, Днепропетровск, Атырау, Караганда - я хорошо помню, что давно имел предубеждение к Тамбову. А ещё к Краснодару - там всё было гладко, но я ограничился 5-часовой прогулкой по самому центру, и кто знает, что жало бы меня, задержись я там на подольше? Однако сам список говорит о том, что споткнуться можно не только в местах предчувствий.

Впредь надо слушать свои ощущения. Правда, не совсем понятен вывод: значит ли это, что в то место пока ехать вообще не стоит - или же что там надо сделать себе десять подушек безопасности и быть гипер-осторожным? Кто знает...

Comments

[varandej.livejournal.com]

Ну кстати, когда я сам рассказ читал, подумал на бандеровцев, так как читал его для поста про Стрый.
Но сейчас подумал, и понял, что судя по контексту (см. диалог в публичном доме) это скорее всего были поляки.

[hartinger.livejournal.com]

Я рассказ не читал, а если есть диалог - тогда понятно кто,
а если б не было - теоретически могли быть любые силы, не обязательно только красные партизаны просто потому что так хочется кому-то)) я вот о чем.

[varandej.livejournal.com]

Нет, прямо там об этом ничего не говорится, но много рассказано о польском антифашистском подполье. Поэтому я и предполагаю, исходя из литературных законов, что если бы Бёлль решил указать, что это были за партизаны - скорее всего это были бы именно поляки, согласно внутренний логике текста.

[govorilkin.livejournal.com]

(под влиянием дисскуссии нашел и проглядел финал "поезда")

как это не говориться? еще как говорится :)
и именно поляки.

следим за сюжетом

"– Ты, стало быть, считаешь, что эта шикарная колымага, на которой разъезжают генералы и проститутки, повезет и нас?
– Да.
– Гм. «Майбах» – по мотору слышно. Богатая машина. Благородная. "
...
"Но вот дверь наконец отворилась, и Андреаса поразила мертвенная бледность, разлившаяся по лицу Оли-ны… Девушка накинула меховую шубку, надела кокетливую шапочку, из-под которой падали на плечи ее красивые золотые волосы, но на руке у нее уже не было часов, ведь он получил обратно свои сапоги. Счет был оплачен. И пожилая теперь улыбалась, сложив руки на тощем животе. Андреас и белобрысый взяли свои мешки, Андреас уже открыл входную дверь, и тут пожилая, усмехнувшись, произнесла одно-единственное слово:
– Стрый…
Олина его не расслышала, она была уже за дверью.
– И мне тоже вынесен приговор, – сказала она вполголоса, когда они сели рядом в машину, – и мне тоже. И я изменила родине – всю ночь пробыла с тобой, вместо того, чтобы выведывать у генерала его тайны."

с польской шпионкой в Майбах садится офицер (т.е. весьма непростой офицер), который провел с ней ночь вместо генерала, которого она должа была выспрашивать. Возможно этот офицер из гестапо или контрразведки и он увозит раскрытого агента на допрос, где из нее выбьют все связи...

"Шеф! Все пропало! Гипс снимают! Клиент уезжает!" (с) Лёлик
"Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы" (с) А.Н. Рыбаков