В поисках Беловодья

первый катер на Керчь в неприютную рань —
запах помню, но выключен звук;
побреши о бессмертной любови, Темрюк,
но останься светла, Тамань.

средь цыганок-шалав, местных с вечным лещом
(зелень-мелень, орехи, кишмиш),
кто меня укрывал офицерским плащом
и смеялся: «Земфира, ты спишь?»

как сигнальные бакены алы вдали;
это водка? коньяк? — «Стрижамент»…
это крупно-зернисто, в станичной пыли
Ходасевича слово «брезент».

…я три года живу точно злой делибаш,
жизнь моя ни о чем — суррогат.
…эта речь месхетинцев: из русского — мат,
но блеснуло и в ней: «карандаш».

...и когда, ох, загонят — нет, не за Можай,
мы останемся только вдвоём.
я скажу ему: «Ну, если что, извиняй.
погуляла и будет. Пойдём.»